вторник, 31 июля 2012 г.

Наше светлое всегда, часть 2 (тема не отпускает)



В развитие сказанного ранее.


Один из самых исторически неуместных эпизодов в недавней телеэкранизации «Белой Гвардии» – «телега» насчёт присяги, которую толкает в расположении бронедивизиона провокатор Шполянский. Эпизод сам по себе до изумления ходульный, но если отвлечься от субъектива, то остаётся как минимум один чётко фиксируемый факт: Шполянский никак не мог попрекать офицеров тем, что они давали присягу несколько раз. Для российских военных, особенно старослужащих, это было нормой. Потому что присяга приносилась тогда не Государству Российскому, а его владельцу и собственнику – то есть, царю. Каждому новому самодержцу при его восшествии на престол армия приносила новую присягу. Поэтому после отречения Николая в 1917 году войска начали присягать Михаилу, а после его отречения – новому правительству, к которому правомерно (до созыва Учредительного Собрания) перешла власть. Соответственно, для оказавшихся в Киеве офицеров, которые считали законной властью Центральную Раду, а затем Скоропадского, принесение очередной присяги при смене украинской власти было вполне естественным и уж точно не могло стать поводом для попрёков.


Впрочем, то, что присяга приносилась лично Государю, вовсе не гарантировало лояльность армии именно ему – известно, что к закату войны офицеры материли Николая в своём кругу практически не стесняясь, а это как-то плохо вяжется с лояльностью подданных лично самодержцу. Заговор Великих князей, которые намеревались отстранить Николая от командования и убедить его отречься в пользу Вел. кн. Николая Николаевича, идёт в ту же копилку. Это прямо противоречило «именной» присяге, но соответствовало, в представлении «отступников», интересам Империи. Так что определённое «двоемыслие» при бытовавшей «именной» системе лояльности всё-таки подразумевалось. Принадлежавшая Императорской семье страна нуждалась в более квалифицированном управлении, которое «собственник» не мог обеспечить в силу собственных неустранимых личных несовершенств. Ну, не срослось. Значит, надо сменить управляющего – конечно, не ставя при этом под сомнение имущественные права династии. И это уже времена были цивилизованные – Павла Первого, если помните, вообще кокнули при сходных обстоятельствах, и присяга оказалась бессильна.


После краха Империи традиция личной лояльности известными путями выжила и в советском государственном аппарате. Но – не только в нём.


Помните, как в финале первого «Крёстного отца» «офицеры» семьи Корлеоне присягают новому дону? Отечественные криминальные «семьи» тоже придерживались сходных принципов (не Родине же им было клясться в верности, в самом деле). Триада «самодержавие – православие – народность», конечно, в той среде заметно исказилась, однако воров в законе «короновали», православие среди них было традиционно обязательным, а место «народа» сама собою заняла «братва». Плюс «понятия», которые действуют между «своими» (отдельные для «блатных», отдельные для «приблатнённых»), но не распространяются на отношения с «чужими» (как говорили в Одессе – с «фраерами»). Плюс непременная круговая порука.


У кого-нибудь, кроме меня, есть впечатление, что буквально те же самые качества и привычки демонстрирует нынешняя «вертикаль»? Все внешние атрибуты те же, разве что клятвы верности «нацлидеру в законе» пока не формализованы, но то, что для номенклатуры такие клятвы важнее писаных правил, за последние годы можно было убедиться вполне. Сколь бы откровенно эта кодла ни плевала на народ и страну, ей нечего опасаться, пока её лояльность «президенту в законе» вне подозрений (фантастическая безнаказанность фигурантов дела Магнитского остаётся очевидным тому доказательством). Ткачёв может хоть десять Крымсков утопить – над ним самим капать не будет, он ручку целовал, на него круговая порука распространяется. А вот Лужков заблажил – так и наказали его, хотя и не совсем больно – всё-таки, свой, блатной. Не под суд же его, это было бы совсем не по понятиям. Кстати, суды могут вообще класть с прибором на соблюдение любых процедур и выносить решения, даже не намекающие на юридическую обоснованность – всё это считается «законным» ровно до тех пор, пока направлено против отщепенцев, которые демонстративно отказываются от священной обязанности послушно чмокать лапку нашего не вполне тихого (хотя пока ещё и не особенно буйного) дона. Тех, кто не причащён благодатей «вертикали», можно плющить и гнобить сколько угодно, и это будет не беспредел, а обычное принуждение к жизни по понятиям.


Понятно, что реальная картина значительно сложнее. Была. Невооружённым глазом видно, что с каждым днём она становится всё проще, произвол в отношении «фраеров» всё откровеннее. Противовесов и сдерживающих факторов нет. Полиция коррумпирована. Суд приватизирован. Народ-богоносец безмолвствует – в лучшем случае. Как всегда, впрочем.


Отношение к стране как к личной собственности правителя удивительно легко выжило в России – хотя, казалось бы, уже сто лет назад выглядело архаикой и требовало демонтажа. Поразительно, что за сто лет этот демонтаж так и не был реально востребован. Иногда складывается впечатление, что когда говорят об «особом пути России», имеется в виду именно это, именно «вотчинный» характер власти в стране при общем согласии на это её народа – потому что все прочие обстоятельства с тех пор менялись неоднократно.


Но сто лет назад хоть Помазанник Божий «хозяином» был. Слабое утешение, конечно, если вспомнить, во что его «хозяйствование» вылилось, но всё-таки – осознание неподъёмной тяжести ноши и своего долга перед страной у Николая было. Хоть чем-то душа его оправдается, когда с неё спросится.


Нынешний в этом смысле попроще будет, если судить по доступным наблюдению проявлениям его организма. Он точно знает, что ни за что не будет отвечать (что было – ни за что не ответил, кругом оказался прав, да и братков отмазал практически всех). В первую голову, потому что спросить с него некому. Свои-то спрашивать не будут, они понятия знают. От Его суда Кирилл отмажет, если что, он по этим делам тут главный. А фраеров всяких никто и слушать не будет. Вякнут – можно будет и поучить. А не нравится – пусть валят с нашего двора, кому они тут нужны.


Чё говоришь? «Для голосования нужны»? Типа «Конституция»? Гы-гы-гы-гы… Ты чё, и голоса считать умеешь? Гы-гы-гы-гы… Грамотный, чтоле? Гы-гы-гы-гы…


Чё, и вечером тута ходить не боисся? Ну-ну. Ходи. У нас тут свобода, гы-гы-гы-гыыыыы…


У вас другие ощущения от нынешних «собственников» России? Правда? Как я вам завидую…


Share






via WordPress http://ispace.ru/barros/2012/07/31/3498

суббота, 28 июля 2012 г.

Темный рыцарь: Возрождение легенды / The Dark Knight Rises (2012)



The Dark Knight Rises, 2012Такое впечатление, что Нолан снимал третий фильм как-то сквозь зубы. Снял, как отбыл срок.


Прежнее постановочное изящество куда-то откатилось, на экран полезли сценарные неаккуратности и натяжки, свойственные не заявленному «реалистичному» комиксу, а самому что ни на есть «супергероическому» – в «реалистичном» комиксе обычный человек (то есть, не Бэтмен) довольно сильно расплющивается, упав с десятиметровой высоты, или хотя стёклышки очков у него трескаются; да и многомесячное сидение нескольких тысяч бойцов под завалами довольно трудно себе представить при заданных сюжетом обстоятельствах.


Если второй фильм – во многом благодаря Джокеру, а не Бэтмену, кстати, – распахнулся почти до масштабов мифа, то третий фильм, несмотря на назойливую эпичность действия и постоянное сюжетное «подкачивание» образа Бэйна, так и не вышел за рамки «антитеррористического» триллера с большими преувеличениями. Неоригинальность сюжетных поворотов местами просто трудно объяснить, особенно учитывая прежнюю повышенную чувствительность Нолана к своим сценариям. Цитировать «Побег из Нью-Йорка» – это ещё ладно, но вбивать в фильм ходы, насмерть скомпрометированные сериалом «24 часа» – это уже никуда не годится. Да, в фильме есть и отличные эпизоды, и достаточно интересные персонажи (как бы ни пытались их прихлопнуть русскоязычной локализацией, о достижениях которой нужен отдельный плач), но красота таких отдельных кирпичиков не делает убедительной всю стенку, если сквозь её дыры можно смотреть совсем другое кино.


Так или иначе, Нолан проект завершил. Мужик сказал – мужик сделал. Студия довольна, зрители (в подавляющем большинстве) тоже. Что же касается меня, то я предпочту считать эту страницу его творческой биографии досадным недоразумением. И буду ждать следующий фильм – в надежде, что Нолан сможет хотя бы приблизиться к изяществу и мощи «Престижа» и «Memento».


Share






via WordPress http://ispace.ru/barros/2012/07/28/3502

понедельник, 23 июля 2012 г.

Наше светлое всегда (Тема на подумать)



Есть такая байка: когда Акинфий Демидов нашёл в своих Уральских владениях месторождение серебра, он не стал извещать о том Петербург, а придумал втихую самому чеканить поддельную монету. Русский рубль сам по себе был тогда силён, но Петербургский монетный двор переплавлял для чеканки привозное серебро, обычно уже с примесями, неизбежно терпя убыток при очистке металла до стандартной пробы. Демидов же гнал свой серебряный самогон из самолитого материала, который как монетное сырьё был куда выгодней. Весила его монета строго столько же, сколько петербургская, так что фальшивой она была только ввиду нарушения исключительно царской монетной регалии. Говорят, серебра в ней в среднем даже больше было.


В столице Демидову хитрость вскоре начали подозревать. И, болтают, однажды во время игры в карты Анна Иоанновна, получая от Демидова выигрыш, спросила его с подколкой: «Какими платишь, Никитич – моими или своими?» На что Демидов, поклонившись, совершенно честно ответил: «Все мы, матушка, твои, и всё наше – твоё же».


Даже для Демидова и даже в анекдоте было бы рискованно перевирать Евангелия («И все Мое Твое, и Твое Мое» – Иоанн, 17:10), если бы его реверанс не был совершенно точным отражением тогдашних представлений о собственности. Чем бы ни владел тогда российский подданный, и сам он, и любое его имущество по традиции считались собственностью царской фамилии. Дворяне лишь начинали при Анне Иоанновне приобретать имущественные привилегии и освобождаться от некоторых традиционных сословных обременений (вроде обязательной статской или военной государственной службы), и лишь при Екатерине Великой они получили её «Жалованную грамоту», которая более-менее освободила их от необходимости во всём отчитываться перед Двором и даровала исключительное право собственности на землю и крепостных (а также право не платить налоги и обустраивать местное дворянское самоуправление). Но даже и здесь традиция не была обойдена: правящий самодержец оставался вправе по своей единоличной воле лишить их всего. И хотя дворянство было награждено, по словам Пушкина, «большими преимуществами касательно собственности и частной свободы», но эти преимущества заканчивались там, где начиналось монаршье право. И хотя представление о частной собственности (в её более-менее европейском понимании – как собственности неотчуждаемой иначе как по суду) закономерно укреплялась по мере развития передовой промышленности, Россия оставалась во многих отношениях личной вотчиной правящей династии. Это положение не поколебал даже Манифест 1905 года, формально введший в стране парламентаризм: документ, что примечательно, ни единым пунктом не ограничивал власти Николая II. Кое-кто из историков считает, что именно глубокое осознание последним Императором единоличной ответственности перед Богом за свою страну (и непонимание, как эту ответственность можно передать кому-то другому) и привело её к революции, ибо шапка в этот раз совсем уж пришлась не по Сеньке…


Революция поначалу вообще рванулась отменять всякую собственность, однако эксперимент быстро обернулся совсем уж обидной для противников всяческой собственности катастрофой и вынужден был уйти в компромисс. Появился конструкт в виде «социалистической собственности» (если помните из курса обществоведения, она делилась на «личную», «коллективную» и «государственную»), который на практике вылился в знаменитое жванецкое «что охраняешь, то и имеешь» – всеми «неличными» формами собственности от стала распоряжаться партийно-хозяйственная номенклатура. То есть, многовековая традиция возобладала, патерналистская по характеру власть вернула представления о собственности хоть и на новом уровне «теоретического обоснования», но в то же самое, по сути, «вотчинное» состояние…


Потом, в последнем десятилетии XX века, были некоторые разрывы привычного шаблона – многие из вас это помнят. Однако уже к середине 2000-х ситуация практически полностью и как бы сама собой вернулась к традиции. Сословная номенклатура столь явно восстановила фактический контроль над всей весомой собственностью, что некоторые, мягко говоря, олигархи не сочли зазорным заявить, что они готовы передать все свои активы в управление государству, стоит оному лишь намекнуть. «Все мы, матушка, твои, и всё наше – твоё же»…


Бытующее представление о собственности почти буквально вернулось ко временам Анны Иоанновны. Государство самодержавно владеет всем сущим в его юрисдикции, благоволя некоторым гражданам кое-чем пользоваться. Ну, понятно, и на «личную социалистическую» собственность оно пока не посягает, но вот от лишних свобод уже стремится граждан избавить. Ради их же собственной безопасности и спокойствия, естественно.


Ибо не о чем беспокоиться тому, кто не принимает решений сам и доверил сие тяжкое бремя истинным владельцам своим. Такая вот традиция.


Но ничего, лет через сорок и до «Жалованной грамоты дворянству» доживём. А в ней – самоуправление, а равно и володение землёй и крепостными.


Надо только дождаться.


Share






via WordPress http://ispace.ru/barros/2012/07/23/3492