понедельник, 25 февраля 2013 г.

Свидетельство о крысах “Хемскерка”

Небо затянуто тучами, но в волнах почему-то отражается полная луна.


Тугой западный ветер и дожди триста дней в году. Мокрые паруса, голодные люди, горькое море. Идти из Атлантического в Тихий проливом Дрейка – это значит день за днём, неделя за неделей, стиснув зубы ломить крутой бейдевинд, менять галсы и высасывать из неумолимого встречного веста каждый шанс продвинуться вперёд на пару-тройку дюймов.


Хендрик Рёйтер, капитан шхуны «Хемскерк», сдаётся на двенадцатый день – сдаётся не шторму, а своей бывшей команде. Люди измождены и не понимают, куда и зачем идут. Ни приказы, ни уговоры на них не действуют. Действует только выпивка, но действует не так, как рассчитывает капитан.


Матросы набрасываются на Рёйтера и выкидывают его в море. Вымбовкой перебивают хребет старшему помощнику. Плотному штурману вяжут на шее петлю и переваливают через кормовой фальшборт. Всё кончено, у «Хемскерка» не осталось ни одного шанса дойти до населённых мест. Навыков у бывшей команды хватит только на то, чтобы дрейфовать по течению и ветру в ледяную кашу Южной Атлантики. Никто из оставшихся в живых не умеет читать карту и не понимает языка португальских лоций. Секстант для них слишком сложен, и про то, как связать угловой замер с показаниями хронометра и найти по ним строчку в навигационном альманахе, они не узнают никогда.


Они хотят спустить шлюпку, но неуправляемый «Хемскерк» разворачивает к волне и шлюпку разбивает о борт раньше, чем в неё успевает кто-нибудь спрыгнуть. Шхуну несёт течением Западных Ветров, всё дальше от штормового прибоя мыса Горн, который за безнадёжной завесой ливня хрипло отпевает бессмысленно погубленные души. Для неба, земли и моря команда «Хемскерка» уже мертва, и лишь сами моряки настолько тупы, что не понимают этого.


И тогда на палубу выходят крысы.


Корпус «Хемскерка» крепок и не течёт, так что у крыс нет причины покидать корабль. Но и ждать верной гибели они не хотят. Когда люди опускают руки, у крыс появляется шанс поднять головы. Они выбираются из трюма, лезут по трапам, вливаются в промежутки между дощатыми переборками, идут наверх. Десятки крыс. Потом сотни. Потом их становится невозможно сосчитать.


Крысы молчат, и это молчание – приговор тем, кто неспособен бороться за жизнь. С ничтожествами, которые в слепом отчаянии бродят по шхуне, нет смысла считаться – безмозглые и ни на что не способные, подчинившиеся собственной пустоте и безнадёжно в ней утонувшие, они не нужны даже самим себе. У «Хемскерка» осталась надежда только на крыс.


Крысы молчат Песню Воздуха – и ветер совсем иного неба пробует неубранные паруса. Они дышат Солью Воды – и от волн течёт сырой туман, скрывая шхуну от умыслов живых. Взгляд Луны поднимает шерсть на серых спинах – и призрак капитана Рёйтера встаёт к штурвалу.


Ничего этого моряки не видят, а слышать им нечего. Их чумой становится безумие, видениями – объеденные крабами отмели, гранитные рифы и ледяные поля. Они уходят, ничего не оставляя после себя – ни записок, ни песен, ни иных видимых миру следов.


Шхуна идёт полным попутным ветром, которого нет, форштевнем режет ровный океан, над которым хлещут нервы вечных звёзд и ёжится горло Луны, перехваченное удавкой ночи. Паруса «Хемскерка» ставят и убирают чайки, штурвал держит Хендрик Рёйтер, а крыса, что несёт бессменную вахту за его плечом, безмолвно поёт уходящий в грядущие легенды гимн о достоинстве подлинной смерти.


Перед тем, как проснуться, я спускаюсь в рюйм и перебираю черепа изменников. Они пусты, но сказочно тяжелы.


Ни один парусник в мире не смог бы остаться на плаву с таким балластом.


Share






via WordPress http://ispace.ru/barros/2013/02/25/3574

среда, 20 февраля 2013 г.

Вредный железнодорожник

С.Ю.Витте

С.Ю.Витте (портрет работы И.Е.Репина)



Будущий первый председатель Совета министров Сергей Юльевич Витте получил приглашение пойти на госслужбу во многом из-за того, что однажды разругался чуть ли не лично с Александром Третьим. Витте работал тогда управляющим частной компанией, Обществом Юго-Западных железных дорог, и в 1886 году не разрешил поставить в голову царскому поезду, проходившему его участок, два мощных грузовых локомотива (царь предпочитал ездить с ветерком). Кто-то из свиты начал на Витте орать, требуя выполнения высочайших пожеланий, на что Витте возражал в том духе, что не имеет ни малейшего желания видеть государя свернувшим шею по его, Витте, вине – пути не были предназначены для таких скоростных режимов. Александр III этот шкандаль слышал, был им раздражён и преисполнился к наглому железнодорожнику самыми недобрыми чувствами.

А в 1888 году случилась знаменитая Боркская катастрофа. Семь вагонов царского поезда сошли с рельсов, погибло множество людей из прислуги, а сам царь получил повреждение почек, которое через несколько лет привело к развитию хронического нефрита и смерти пациента. Но тогда, в 1888 году, Александр вспомнил наглого железнодорожника и приказал привлечь его в комиссию по расследованию крушения, а затем предложил ему место начальника Департамента железнодорожных дел, только что образованного при Министерстве финансов. Витте отказался, пояснив, что при его нынешнем жаловании (40 тысяч рублей в год) переходить на скромный государственный кошт (8 тысяч рублей) он не видит никакого резона. Александр не мог переиграть уже утверждённый бюджет ведомства, но предложил доплачивать ещё 8 тысяч в год из своего кармана. Плюс перспективы роста, возможно, добавил он. Витте скрипнул карманом и согласился.


В феврале 1892 года он получил портфель министра путей сообщения, а в декабре того же года стал министром финансов – на следующие 11 лет. По его инициативе были введены «винная монополия», практически решившая большинство проблем государственного бюджета империи, и золотой стандарт в русском денежном обращении, обеспечивший тогдашнему рублю невиданную устойчивость (например, даже во время Русско-Японской войны обмен кредитных билетов на золото не прекращался).


Вот такие бывали наглые железнодорожники в былые времена.


Share






via WordPress http://ispace.ru/barros/2013/02/20/3633