Энциклопедическая эрудиция, тонкая самоирония, полная открытость перед читателем, идеальная память... Эти мемуары читаются как репортаж развесистого симпатяги, который готов говорить обо всём, что он видит и что приходит ему на ум. Мысль уклонилась вправо, в сторону, вверх, наискосок, поклон, а вот ещё кусочек — так много всего забавного, важного, познавательного, столько интересных наблюдений, портретов, тем, книг!
Как ему удавалось при всей этой свободе движений ни разу не потерять равновесия, не сдвинуть фокус, не выйти из луча прожектора? Поразительно. На примере этой книги легко показать, что автор суть текст. В художественных произведениях и в популяризаторских книгах он был более скован условностями и задачами, но эта книга было и его, и о нём, и в ней он мог перелиться в текст совершенно свободно. И он это сделал с фантастической органичностью. Между Азимовым и его текстом нет никакого зазора. Они — одно целое. И если Азимов вам интересен как человек, то вы можете купить эту книгу — и получить именно его, завёрнутого в суперобложку.
Нужно ли это переводить? Не уверен. Но то, что это стоит читать — безусловно. Каков герой! Аптечный сиделец, отличник-прогульщик, запойный журналоед, дебютант в 18 лет, практически классик в 24 года, позитронный мозг, встроенный в пишущую машинку. Кэмпбелл выдерживал его без публикаций до тех пор, пока этот восторженный щенок не научился ставить перед собой действительно серьёзные задачи, решать их, усложнять на порядок, снова решать. Публика не успевала развиваться нужными ему и Кэмпбеллу темпами, университетские профессора шипели ему вслед, погремушками хвостов загоняя его в угол. Он уходил сквозь стену. Он знал, как.
Вы думаете, это было фуэте? Это была битва. Кровь, предательства, напрасные надежды, минные поля и просроченные чеки. Там было всё. Удивительно: Джек Уильямсон в воспоминаниях тоже был скрупулёзен в отношении всяких мелких деталей, но из его мемуаров я запомнил именно что отдельные детали. Спрэг де Камп в мемуарах создал великолепные портреты своих друзей и знакомых, а сам остался в них большей частью ароматом трубочного табака и мягкой повествовательной интонацией. Аимову удалось всё это срастить с собой, остаться неразделимым со временем, идеями, соратниками, историей и фантазией.
Если романы Азимова сделали меня его читателем, то его мемуары приучили меня видеть в нём друга.
Да, я не объективен. Даже не пытаюсь. Ну и чёрт со мной.
Комментариев нет:
Отправить комментарий